И мир, на котором он С тех пор все было лишь затянувшимся антипиком. И, как крайняя ирония, Галактическая Империл, которая надеялась повелевать Вселенной. Покинула даже большую часть своего собственного мирка и раскололась на две изолированные культуры Лиза и Диаспара -- оазисы жизни в пустыне, разделившей их столь же эффективно, как межзвездные пропасти.
Коллитрэкс остановился. Олвину, как и каждому в гигантском амфитеатре, казалось, что историк смотрит .
Олвину хотелось спросить. Же у самого Хедрона доступ в это место, но он вспомнил, что многие из наиболее сложных проделок Шута требовали вовлечения внутренних механизмов города, а знание их работы проистекало из глубокого изучения святая святых Диаспара.
Наверное, это была одна из привилегий. Шута -- появляться где угодно и изучать что угодно. Лучшего провожатого по тайнам города ему нечего было и желать. -- Очень может быть.
В один прекрасный день Олвин познакомится с Шутом -- со всеми непредсказуемыми последствиями этого знакомства. Если не считать Олвина, Хедрон был единственным. Во всем городе, кого можно было бы назвать человеком эксцентричным, но даже и эта особенность его личности была запрограммирована создателями Диаспара.
Но, прежде чем он произнес хотя бы одно слово, Олвин уже переступил порог. Он обернулся к Хедрону, обрамленному. видимым прямоугольником дверного проема, и на несколько секунд между ними воцарилось напряженное молчание, когда каждый ждал, чтобы первым заговорил.
Решение было принято за. Что-то прозрачно мигнуло, и корпус машины снова сомкнулся. И не успел Олвин и руки поднять в прощальном приветствии.